Сто десять лет назад был
опубликован последний роман Льва Николаевича Толстого - «Воскресение», который
и сформировал для последующих поколений образ писателя, как человека, долго и
трудно шедшего к нравственному совершенствованию, и в конце концов достигшего
желаемого.
С чем ассоциируется у нас Лев Толстой? В первую очередь - книжные полки, туго забитые пухлыми томами. Далее начинают различаться названия: «Детство», «Война и мир», «Анна Каренина»... И над всем этим довлеет образ старика с окладистой бородой лопатой, в холщовой рубахе и посконных штанах, стоящего босиком на зеленой траве лужайки.
Что называется - картинка маслом. Лев Толстой в поздние годы. Лев Толстой, который уже стал проповедником новой веры, признанным религиозным мыслителем и философом. Причем всем этим - даже в большей степени, чем писателем.
За образом мудрого старца, проповедующего пацифизм, отказ от всяческой собственности, гуманизм и всемирное братство, как-то теряется образ настоящего Льва Толстого. Писателя, который смог на бумаге развернуть эпическое батальное полотно Отечественной войны 1812 года, счастливого мужа, который в 34 года женился на 18-летней девушке, военного, побывавшего на Кавказе и участвовавшего в Крымской кампании. И - как ни странно - образ удачливого бизнесмена, который начинал с «фирмы», имеющей отрицательный баланс, а «сдал дела», имея полумиллионное состояние (по тем временам - очень большие деньги), тысячи крестьян и огромные земельные угодья.
Оказывается, Толстых было много! Лев Николаевич, человек, щедро одаренный, был одарен в различных областях. Не миновала его и коммерческая удача.
Отношения с финансовой сферой у Льва Толстого складывались непросто. Он прошел три стадии: сначала - небрежное отношение к деньгам, проигрыши в карты, затем - период накопительства, даже скопидомства, и в конце - равнодушие к богатству и любым земным благам.
Интересно, что Лев Толстой придерживался убеждения: какие гены, такие и крокодилы, и всей своей жизнью иллюстрировал верность данной теории.
Его дед по отцу, Илья Андреевич Толстой, был сибаритом и мотом. Он с легкостью промотал полумиллионное состояние (а это нужно было хорошо постараться), и в конце концов стал Казанским губернатором. Лев Толстой в начале своего жизненного пути повторял путь деда: такое же беспечное мотовство, легкость по отношению к деньгам, отсутствие заботы о завтрашнем дне. За несколько лет Толстой ухитрился спустить большую часть наследства, Ясная Поляна была заложена и перезаложена. Старшие братья Льва Николаевича пришли к выводу, что младшенький - «пустяшный малый».
Так продолжалось до тех пор, пока не была написана повесть «Детство». Просто поразительно, как удачный литературный дебют может переключить поведенческий стереотип! Молодой писатель, впервые заявляющий о себе, получает письмо от редактора уважаемого журнала (Некрасов, «Современник»), радуется «до глупости» и... требует гонорар! В нем проснулись аж два предка разом: дед по материнской линии, князь Николай Сергеевич Волконский (прототип старого князя Болконского в «Войне и мире») и прадед Николай Иванович Горчаков (этот был известен тем, что обожал пересчитывать деньги, и целыми днями просиживал перед сундуком, перебирая ассигнации - старик к тому времени уже был слеп и не знал, что жуликоватый слуга подменил половину ассигнаций газетной бумагой).
Став признанным писателем, Лев Николаевич не почил на лаврах и не остановился на 50 рублях серебром за лист (лучший гонорар, который предлагал в начале «Современник»), а продолжал давить редакторов до тех пор, пока не выдавливал максимум: 75, 100, а затем и 250 рублей серебром за лист, да еще и процентные отчисления от доходов издания, да еще и 10% с выручки от продаж книг... «Война и мир» была продана «Русскому вестнику» из расчета 500 рублей серебром за лист, и тут же было подготовлено ее отдельное издание (а Достоевский с трудом получал 150-200 рублей за лист, но ему не хватало пробивных способностей Толстого).
Лев Толстой считал, что писательство - это профессия, такая же, как и любое другое ремесло. В то время, как Тургенев говорил, что подлинный художник не способен интересоваться материальными ценностями, Толстой утверждал: «Нет человека, который мог бы обойти материальную сторону жизни».
В это время Толстой занялся расширением имения, покупкой земель вокруг Ясной Поляны и в Самарских степях. Во владениях Толстого были огромные стада скота, пасека, винокурня, маслобойка, фруктовый сад... Гонорары шли на дальнейшее расширение земельных угодий.
Так продолжалось пятидесятилетнего возраста. И после преодоления полувекового рубежа - новый поворот в сознании. Говорят, что это уже проснулись гены, переданные матерью, урожденной княжне Волконской (прототип Марьи Николаевны Болконской в «Войне и мире»). Матушка писателя отличалась не только чуткостью к искусству и блестящим образованием, но и шокирующими окружающих жестами (известен случай, когда она подарила несколько десятков тысяч рублей компаньонке - на приданое). У нее совершенно не было стяжательских наклонностей, напротив - она была готова все раздать нуждающимся.
Этот перелом давался Толстому сложнее всего (в конце концов, бессребреничеством отличалась только его мать, остальные предки очень любили деньги). Он отказался от всего, испытывая непреодолимое отвращение к материальной стороне жизни (не только к деньгам, кстати сказать). В 1883 году Толстой выдал жене доверенность на управление всем имуществом, а в 1892 году - дарственную, по которой все состояние отходило жене и детям (550 тыс. рублей). Гонорары свои он отдавал духоборам, да и любому, стоило только попросить. Толстой старался избавиться от «лишнего багажа», будто вспомнил неожиданно классическое: легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому войти в царствие небесное.
Толстой старательно строил лестницу на небеса, и его талант сделал невозможное - каждая ступенька этой лестницы до сих пор видна людям, они сохранились в его книгах, письмах, статьях, рассказах. Вот только не стоит забывать, что первые ступеньки лестницы были все-таки золотыми.
София ВАРГАН
